Слово „лечение“, прочно обосновавшись в медицинском языке, оказывается неразрывно связанным с такими словами как „болезнь“, „симптом“ и „больной“. Все эти понятия обретают смысл в контексте существования представления о норме, т.е. некоего определённого медицинской наукой взгляда на „нормальное“ состояние человека. Соответственно, болезнями называются такие состояния, которые сопровождаются теми или иными отклонениями от этой нормы, а то, в чём эти отклонения проявляются — симптомами болезни. Таким образом, лечение состоит в попытке приблизить состояние человека к норме, что будет сопровождаться исчезновением или ослаблением симптомов.
Как вы могли заметить, заключение о том, болен человек или нет, здесь оказывается неотделимым от выработанного наукой взгляда на норму. При этом норма носит универсальный характер, т.е. распространяется либо на всё человечество, либо на большие группы людей. И при этом понятно, что представление о норме будет варьироваться, в частности в зависимости от возраста или места проживания человека, а также вместе с изменениями тех условий, в которых человек существует. Например, в относительно недавнем прошлом, человек со средней степенью близорукости испытывал достаточно серьёзные проблемы в своей жизни и считался больным, теперь же, с появлением очков, а потом и контактных линз, средняя степень близорукости считается одним из вариантов нормы.
Подобный взгляд на человеческий организм, несомненно, носит на себе отпечаток возникшей в науке ещё в средние века метафоры, сравнивающей тело человека с работающей машиной, у которой могут быть те или иные поломки (симптомы), и которая нуждается в ремонте (лечении). И действительно, при рассмотрении функционирования человеческого организма, наука опирается на физику и химию, а современные инженеры всё больше используют биологические технологии, что несомненно всё больше и больше сокращает дистанцию между человеческим телом и машиной. Но насколько применима данная модель, когда речь идёт не о телесных нарушениях, а о душевных страданиях?
Существуют такие формы человеческих страданий, для которых нет никаких именований из медицинского языка, другими словами страдание есть, а соответствующего ему медицинского симптома как бы и нет. Другой вариант — это когда наоборот, медицина делает заключение исключительно на основании наблюдаемых феноменов, и тогда под одно именование подпадает множество часто совершенно не связанных между собой состояний (в качестве примера здесь можно вспомнить такие диагнозы как гиперактивность, или депрессия).
Подобной проблемы нет в психоанализе, где работа строится вокруг симптома психоаналитического. Психоаналитический симптом — это то страдание, о котором сам пациент начинает говорить в ходе психоаналитического лечения. Симптом же медицинский — это всегда взгляд другого, взгляд эксперта, носителя медицинского научного знания, опирающегося также в своих суждениях на представления о норме. Можно сказать, что врач претендует на то, чтобы знать что именно есть благо для его пациента. Психоаналитический же симптом выстраивается самим пациентом, здесь он сам решает что для него является благом, что является нормальным, а что нет.
Конечно, психоаналитический симптом часто оказывается связанным с тем симптомом, который был бы выделен и врачом в качестве симптома психиатрического, но, тем не менее, они никогда не совпадают. Главное же отличие между симптомом психоаналитическим и психиатрическим состоит в манере обхождения с ним, в лечении. Психоаналитический симптом, как то, о чём говорит психоаналитику сам пациент, оказывается связанным со многими другими событиями или явлениями, с которыми сталкивается или сталкивался в прошлом человек в своей повседневной жизни: это и семья, и работа, и друзья, а также те или иные телесные или душевные страдания. Постепенно, всё то, на что пациент жаловался придя впервые к аналитику, оказывается неотделимым от множества вопросов бытия, которые теперь, благодаря помощи психоаналитика, могут быть разрешены. И здесь становится ясно, что в своей работе аналитик руководствуется не только своим знанием, самым важным остаётся всё то, что рассказывает сам пациент в ходе сеансов (в одном из текстов мы уже писали, насколько много требований предъявляется к будущему психоаналитику в ходе его образования, здесь мы лишь отметим, что помимо всего прочего, он должен хорошо ориентироваться в психиатрии и патопсихологии, а большинство психоаналитиков имеют психологическое или медицинское образование).
Итак, одно из основных отличий между взглядами на человека медицины и психоанализа носит этический характер. Этот этический вопрос состоит в следующем: если существуют симптомы, которые явным образом нарушают жизнь человека и приносят серьёзные страдания, то как с этими симптомами обходиться? Стоит ли, согласно классической медицинской модели, рассматривать этот симптом только как отклонение от нормы, и всячески стараться искоренить его, тем самым приближая нашего пациента к тому состоянию, которое вовсе не он, а наука считает нормальным? Так вот, этика психоанализа состоит в том, что только сам человек может решить что именно для него является благом, и никто другой не может за него ответить на этот вопрос.