Под психозом принято понимать тяжелое психическое расстройство, часто сопровождающееся продуктивной симптоматикой — бредом, галлюцинациями, деперсонализациями. В остром психотическом состоянии человек ведет себя „неадекватно“, совершает „странные“, с точки зрения общественной морали, поступки и с очевидностью нуждается в госпитализации или, по-меньшей мере, медикаментозном лечении. Никакой другой диагноз не отсылает так четко к области психиатрии, полагая последнюю в качестве единственного, весьма радикального, способа лечения заболевания.
Однако, чем являются бредовые образования в психической жизни психотического субъекта? То, что предстает в неврозе как фантазии, иррациональные мысли, к которым у „нормального“ человека присутствует критика, и которые вызывают скорее чувство стыда, в психозе получает иной статус. Эти фантазии приходят как будто извне, в своей психической реальности человек с психотической структурой действительно „слышит“ и „видит“ нечто, чего в обыденной реальности нет, и что, в силу самой психотической структуры, иначе как „извне“ появиться не может. Таким образом, медикаментозное лечение, буквально „стирая“ продуктивные образования, „странности“ больного, „стирает“ при этом и самого субъекта, который, кроме как посредством них, не имеет других способов самовыражения. Убирая болезненные, порой опасные как для общества, так и для самого пациента, симптомы болезни, классическая психиатрия лишает субъекта его партнера, партнера очень нестандартного, вычурного, но одновременно позволяющего психотической структуре хоть как-то „вписаться“ в окружающую действительность.
Современная психиатрия начинает признавать за психотической симптоматикой измерение смысла для субъекта, поэтому выписываемые медикаменты не убирают полностью психотические образования, а лишь снимают их остроту. Безусловно, яркая манифестация заболевания предполагает психиатрическую помощь, назначение адекватных каждому конкретному случаю препаратов, однако возможна и необходима ли во время и после медикаментозного курса психологическая помощь?
Отец психоанализа, Зигмунд Фрейд, выделивший в своей нозологии психических расстройств 3 структуры психического аппарата — невроз, перверсию и психоз,- весьма скептически относился к возможностям работы с психозом психоаналитическим методом, в виду отсутствия переноса на аналитика — главного условия психоаналитического лечения пациента. Работы его последователя, Жака Лакана, вдохнувшего новую жизнь в теорию Фрейда, особенно в область фрейдовского „невозможного“, — клинику психозов,- позволяют говорить о психотической структуре, как о ином устройстве психического, — ином, в сравнении с невротической структурой. А это значит, что первоначальные каноны психоаналитического сеанса и позиции самого аналитика, рожденные в работе с невротическими пациентами, в случае психоза претерпевают некоторые изменения. Если с невротическим субъектом работа направлена на „расшатывание“ идентификаций, на столкновение пациента с реальным, как внутренним, так и внешним, в случае психоза аналитический дискурс, наоборот, позволяет найти точки опоры, своеобразные „пристежки“ между внутренней субъективной реальностью пациента и реальностью внешней. Если психотический субъект приходит на анализ, не демонстрируя при этом явных бредовых симптомов и галлюцинаций, однако жалуясь на „потерянность“ в жизни, на проблемы одновременно в работе, в семье, в самоощущениях, то, вероятно, то, на что он опирался как на партнера, выстраивая свое бытие, по тем или иным причинам перестало функционировать, служить поддержкой в целостности его структуры. Для такого пациента необходимо понять, что именно послужило причиной ухудшения состояния, какая область его жизни оказывается наиболее травматична в смысле её „непонятности“ и „загадочности“. Во многих случаях анализ позволяет пациенту найти или создать новый, более приемлемый для общества симптом, то есть вновь обрести своего „партнера“.