Психоанализ — это практика. Даже не смотря на то, что под ней лежит сильная, продуманная теория. Это практика обхождения с любым видом человеческого страдания. На мой взгляд, главным элементом здесь является этическая позиция, которую аналитик занимает по отношению к той проблеме, с которой приходит пациент. Эта позиция заключается в том, что пациенту дается право высказываться, говорить все, что приходит ему в голову. Тем самым, он получает возможность без каких-либо рамок говорить о своем симптоме, о своем страдании. Эта практика позволяет человеку предстать как субъекту собственного мира, собственных выборов, понять его собственное участие в своей жизни, разобраться в том, почему она складывается так, а не иначе.
Появляется возможность говорить о своем симптоме. Но что это дает пациенту? Ведь, приходя к любому психологу, человек начинает говорить о своем симптоме. В чем здесь заключается отличие психоанализа от других психотерапевтических методов?
Во многих видах психотерапии симптом является скорее врагом, то есть это что-то, что мешает жить. В психоанализе симптом понимается как то, что представляет человека в его уникальности. Даже те симптомы, которые с моральной точки зрения, или в обществе, являются лишними, ненужными, вредными, на самом деле необходимы как способ существования пациента. Анализируя свой симптом, понимая: почему, в какое время, в каких обстоятельствах он появился, пациент получает возможность выстроить на его месте что-то новое, что-то, что будет более адаптивно, не будет причинять ему таких страданий, но при этом, так же, как и раньше, будет представлять его уникальность. В любом случае, если мы уберем симптом, то причина, вызвавшая его появление, и страдание, которое он приносил, никуда не исчезнут — они вновь проявятся, но уже в другой форме.
Почему часто, пройдя курс из, скажем, 10 сеансов психотерапии, у пациента сохраняется потребность приходить вновь? Это происходит потому, что пациент получает лишь временное облегчение, но сама проблема никуда не уходит. Симптом — это собственное образование человека, оно занимает определенное место в его жизни, и мы должны задаться вопросом: если убрать симптом, что останется на его месте?
Как ты можешь объяснить тот факт, что далеко не все люди, у которых есть психологические проблемы, обращаются за помощью к специалистам?
В этой ситуации вполне может присутствовать страх, который обусловлен тем, что обращаясь к психологу, человек признает, что он не может справиться со своей проблемой самостоятельно, что ему чего-то не хватает для того, чтобы самому изменить ситуацию. Еще Фрейд писал о том, что самоанализ возможен, но он конечен. И для того, чтобы двигаться дальше в решении своих проблем и познании себя, необходим другой, в диалоге с которым и в присутствии которого становятся возможными какие-либо реальные изменения.
Из того, что ты сказала, становится понятным, что активным участником психоаналитической терапии является сам пациент. И действительно, тогда вполне резонным становится вопрос о том, зачем нужен аналитик, ведь пациент сам понимает, как обходиться со своей проблемой и что новое он может выстроить на месте своего симптома?
Опять же, в других видах психологической помощи возможны варианты, когда активность поделена между терапевтом и пациентом, пациентам даже часто предлагаются схемы или предписания, которые они должны выполнять. В психоанализе полагается, что именно то знание, которым владеет пациент, является истинным. Аналитик же, в идеале, представляет собой место, куда пациент может обратиться и откуда он может услышать нечто (это не совет, не рекомендация), что позволит ему обратить внимание на свои слова. Пациент в любом случае говорит больше, чем он хочет сказать, приходя на анализ, а аналитик подчеркивает в его речи то, что может быть важным. Судить о том, насколько такой метод является эффективным, можно по динамике симптома, по тому, о чем будет говорить пациент на следующей встрече. Естественно, что придя на анализ, пациент полагает, что знание находится у аналитика, и лишь в ходе анализа открывается тот факт, что аналитик — лишь тот, кто помогает понять, что знание находится у самого пациента.
Чем тогда аналитик отличается от любого другого человека, к которому может обратиться пациент? Я сейчас говорю даже не о других психотерапевтах, а скорее о родственниках, знакомых…Что это за „нечто“, которое пациент может услышать от аналитика?
Одним из главных условий психоаналитического образования является прохождение личного анализа. В ходе этой процедуры аналитик получает возможность понять, что из его личного опыта действительно имеет к нему отношение как к субъекту, а что является скорее фантазиями других людей. Обращаясь за советом к другу, или к родственнику, нужно отдавать себе отчет в том, что этот человек будет отвечать вам, исходя из собственного жизненного опыта, то есть ему сложно будет дать объективную оценку происходящего. Аналитик же, благодаря тому, что у него есть собственный опыт анализа, может представлять именно место, куда пациент обращается. Все, что говорится вам аналитиком, не привносит нового смысла: это не совет и не руководство к действию. Это то, что может обнаружить, например, противоречия в словах пациента, или разорвать некие связи, которые казались абсолютно очевидными.